Звоночек 3 - Страница 110

110

— Стоп! — скомандовал я и засёк время прямо по наручным часам, чтобы узнать время полной остановки. Это слово в переводе не нуждалось и французы перевели дух.

— Внимание! Правое вращение! — череда команд и докладов повторилась. — Стоп! Товарищ капитан первого ранга, какая команда подаётся на флоте, чтоб заглушили моторы совсем? — спросил я, понизив голос.

— Дробь! — не размениваясь на объяснения, Кузнецов выступил собственной персоной.

— Ну вот, а вы боялись! — я просто расцвёл, а французы стояли, ни живы, ни мёртвы. — Поздравляю, вы присутствовали при эпохальном прорыве в одной из важнейших естественных наук – физике! Экспериментальный запуск установки полностью удался и прошёл в штатном режиме!

— Хозяева сомневаются, говорят, линкор, как стоял, так и стоит, — перевёл мне Николай Герасимович несколько осторожных реплик в один приём.

— Ответь им, что в целях безопасности, тяга была нейтральной. Мы не хотим никому нанести ущерба, поэтому сперва должны смонтировать защитные кожухи, которые повысят вероятность успешности эксперимента с положительной тягой с сорока до шестидесяти процентов. Напомни им, что "Александр Невский" – советская территория. А у нас, в СССР, все самые опасные опыты разрешены именно на таких условиях.

Французы, поверив, что непосредственная опасность немедленного уничтожения миновала, воспрянули духом. Их адмирал разразился длинной тирадой, которую Кузнецов переводить не стал, только ограничился коротким ответом и распрощался.

— Ну что? — спросил я, едва мы только поднялись на борт, сгорая от нетерпения.

— Категорический протест против любых опасных экспериментов в их территориальных водах будет заявлен правительству СССР в ближайшее время. А если по делу, то предлагают линкор "Курбэ", который отбуксирует "Александра Невского" на безопасное расстояние от французких берегов, — довольный, словно кот, объевшийся сметаны, поделился каперанг. Его можно понять, уж теперь-то он приказ в срок вывести корабль из Бизерты выполнит точно!

— Надо соглашаться! Но не сразу, впрочем, не мне тебя учить. Что там с "Ермаком"?

— Прошёл Ла-Манш, судя по последней радиограмме. В Бискайском заливе по метеосводке шторм, — нахмурился капитан. — Уж и не знаю, когда он до нас доберётся. Боюсь, если вы подкачаете, придётся поболтаться в открытом море без хода недели две-три.

— Так уж и без хода? А паруса?

— Ты серьёзно считаешь, что "Александру" хватит каких-то там парусов?

— Не "каких-то там"! По расчётам ЦАГИ, каждый из восьми наших роторов Флеттнера, при среднем ветре, даст тягу около пятидесяти-шестидесяти тонн. Этого должно хватить на ход около шести-девяти узлов, в зависимости от курса. Правда, если ход будет меньше пяти, руль не сможет компенсировать сноса. Вот в этих рамках и придётся крутиться.

— Погоди, а дизеля?

— Что дизеля? Всё смонтировали, подключили электрику и подвели топливо. Занимаемся системой охлаждения. Ошиблись мы, решив в качестве её элемента использовать прежние холодильники паротурбинной установки, возни с ними оказалось намного больше, чем рассчитывали. По самым оптимистичным прогнозам управимся за неделю и можно будет пускать. Но, заметь, так как мы с тобой первопроходцы, гарантии надёжной работы, да и работы вообще, я тебе дать не могу!

День в день с окончанием срока пребывания советского линкора в Бизерте портовые буксиры оторвали "Александра Невского" от стенки и развернули носом к каналу. С кормы линкора "Курбэ" нам подали буксирные тросы, который на "Александре" продели в носовые клюзы и мы, в сопровождении транспорта "Нева", двинулись по каналу в сторону моря. Вахта на корабле была, можно сказать, минимальной. Делом были заняты моряки на мостике, да механики генераторов, дающих ток для рулевой машины и расчёты трюмных, готовых в любой момент ввести в действие помпы. Остальной экипаж, с оркестром, в белой парадной форме выстроился на палубе. Здесь же, на башнях, на кормовом мостике, стояли кораблестроители, рабочие и инженеры. Показалось, будто вдруг установилась тишина, нарушаемая лишь шорохом волн и криками чаек, даже гудки буксиров будто растворились в ней и ушли на второй план. И грянул оркестр. Пам, пам, парарарарам, вступление, "Красная тревога"! И хор артиллеристов БЧ-2, занятых на работах куда меньше других, а потому имевший достаточно времени, чтобы выучить текст и спеться, заревел.

Наш Советский Союз покарает
Несущего горе нам на порог
Любого подонка ждёт только смерть,
Грозная армия, доблестный флот наш!
Все как один мы пойдём на него,
Войной осквернившего мирный рассвет.
Гневом народным он будет сметён,
Мощью советской, невиданной в мире!
Наше братство ничем не разбить
Встанем стеной на защиту границ!
Нам наши братья помогут в бою
Плечи сомкнём мы в едином строю
Вместе дорогу проложим себе
В небе на море на суше, везде!
Все в мы едином порыве мечтаем,
Новый мир мы с тобой воплощаем,
Благодатный и низкий поклон,
Тем кто будет жить с нами в мире!
Наш Советский Союз вдохновляет весь мир.
За Отчизну твёрдым шагом смело в бой!

Признаюсь честно, я просто мечтал как можно громче хлопнуть дверью. Похоже, у меня это получилось. Стоящие на берегах люди, и белые, и арабы, смотрели на нас во все глаза, многие махали руками, а кое-кто, не стесняясь, по-православному крестил. В этот момент меня заботило меньше всего, какую память мы оставили по себе французским властям. Нечего перед ними политесы разводить, пусть знают и помнят наших! Как про московский пожар, который поминал губернатор. И мне ни чуточки не стыдно за своё невежливое с ним обращение. По крайней мере, когда начнут снимать про нас свои похабные фильмы или писать пасквили, в море их лжи будет хоть какая-то частица правды. Плевать я на них сейчас хотел.

110